Сборная России в Новогорске начала подготовку к стартующему 1 сентября чемпионату Европы. Главный тренер команды Туомас Саммелвуо в интервью пресс-службе оргкомитета Чемпионата мира по волейболу среди мужчин FIVB 2022 рассказал об Олимпиаде, психологии отношений в команде и любви к странному финскому блюду.

— Успели ли отдохнуть после Олимпийских игр? Подзарядили батарейки?

— У нас не так много времени было, но 8-9 дней после Олимпийских игр мы смогли дать всем, чтобы с новыми силами начать работать. Как уж есть, этого хватит. Конечно, сейчас самое важное, чтобы мы смогли психологически снова переключиться на подготовку, на работу. И хорошо, что у нас не столь долгий перелет перед чемпионатом Европы. Все хорошо, по плану.

— Где вы отдыхали?

— Я никуда не ездил. Был в Ленинградской области, смотрел на природу, хорошо отдохнул в красивом месте. Там замечательный воздух, совсем другой, не такой как в большом городе.

— Как на Олимпиаде удавалось бороться со стрессом?

— Я думаю, что стресс, давление, ожидание – обычная ситуация. Я не особенно сильно переживаю по этому поводу, потому что давно не живу по-другому. Были большие ожидания – вся страна смотрела, конечно, все хотели результата. Но когда мы выходили на площадку, у нас не было возможности думать о стрессе или давлении. Мы все просто хотели быть в моменте и старались сделать все возможное, чтобы победить. Это был очень крутой период! Мне хотелось проживать весь этот период – от первого до последнего момента. Полностью. И просто получать от него удовольствие. Больше, чем Олимпийские игры, в спорте нет, и раз уж мы здесь, надо просто жить полностью. Думаю, у нас получилось.

— Какой период показался самым сложным? Все же был какой-то момент, когда пришлось какие-то усилия прикладывать?

— Первая игра с Аргентиной была очень важной, мы серьезно на нее настраивались на победу – это был тот момент. Мы получили уверенность в себе и возможность выйти в плей-офф. Думаю, что во время турнира мы смогли обрести свою лучшую физическую форму. Большое спасибо нашим тренерам по физподготовке и физиотерапевтам за то, что так получилось. Игра за игрой, мы двигались дальше, а не переживали – повторюсь, у нас не было на это времени. Мы постарались так составить график, чтобы подойти на максимуме к следующей игре. Еще один момент – поражение от Франции в группе. Мы выиграли 3:0 у Бразилии, это нормально, что появляется такое внутреннее состояние, что все получается и ты очень сильно веришь в себя и тут такой «стоп». Полезный.

Если мы посмотрим на путь любой другой команды, то такой «стоп» был у каждой. Это трудности турнира, через которые должны пройти все.

— Недавно вы рассказали красивую историю, как вы с отцом смотрели Олимпиаду маленьким мальчиком и как мечтали на нее попасть. И вот вы на нее попали. Она оправдала ваши ожидания?

— (смеется). Думаю, когда мне было восемь лет, я вообще мало что понимал, и то, как может быть на Олимпиаде, тоже. Тогда я просто сказал папе, что хочу быть там и это стало моей мечтой. Перед Олимпиадой спрашивал у других тренеров: «Что это значит, быть там?» Помню, Мауро Берруто сказал: «Там все по-другому. Условия жизни, тренировочное время, игровое, питание, расстояния… Все по-другому. Это надо любить. Не только принимать, надо это любить». И в самом начале турнира, когда пошли все эти истории про кровати… Я могу сказать, что ни один человек из нашей команды не пожаловался ни на какие бытовые условия и это очень важно. Я думаю, это один из секретов Олимпийских игр. Там все по-другому. Честно, я не знал, что так будет. Те наши игроки, которые уже ездили на Олимпиады, что-то рассказывали и мы могли с ними что-то обсуждать: Макс Михайлов, Сергей Тетюхин – они говорили, как было на других олимпийских турнирах. И условия из-за COVID-19 были совсем иными. Но праздник для спорта все равно получился.

— Перед Олимпиадой вам пришлось отцепить нескольких игроков. Это было тяжелое для вас решение? Может быть, с кем-то было расставаться сложнее?

— Очень тяжелое решение. Сказать человеку, который отдал всего себя во время подготовки, все лето работал и мечтал об Олимпиаде, как все: «Ты не едешь». Но это часть нашей работы. Думаю, что здесь нужно просто быть честным самому с собой, с командой и, принять решение, которое будет лучшим для коллектива. Говорить это ребятам было очень сложно.

Вы знаете, сейчас игроки, которых мы отцепили перед Олимпиадой, вновь с нами, готовятся к чемпионату Европы. Мы их благодарили тоже за этот результат, потому что они были с нами до самого вылета на Игры. Это и их результат тоже. Игоря Артамонова и Андрея Рязанцева и других ребят из тренерского штаба, которые остались работать из России. Парней, которые были с нами в Лиге наций – Ильи Власова, Жени Баранова, Димы Мусэрского, Антона Семышева. Они все проделали очень большую работу для общего результата.

— Жаль, что нельзя всем раздать серебряные медали. Вы бы подписали петицию, чтобы выдать их вообще всем?

— Да, да. Но медали дали только 12 игрокам (улыбается). Надеюсь, что есть возможность сделать копии. Было бы очень круто посмотреть на них через 30 лет. Но жизнь в любом случае продолжается.

— Наверняка вы анализировали то, что произошло в Токио. Может быть, ругаете себя за что-то, или корите?

— Думаю, всегда надо делать анализ работы. Выиграли или нет, всегда нужно это делать, чтобы двигаться дальше. Сейчас пока времени на анализ не было – у нас впереди чемпионат Европы. Но про себя скажу так: ошибки всегда есть. После игры всегда легко сказать, что надо было сделать так или эдак, а во время игры его нет. Может быть, на тай-брейке с французами, когда мы вели 6:3 нужно было взять дополнительный тайм-аут. Но … не знаю. Мысли о том, что можно было бы сделать по-другому, есть всегда.

— Перейдем к чемпионату Европы. Новость, которая волнует всех – отсутствие Максима Михайлова. Что это значит для сборной и расскажите вкратце про свой выбор диагональных.

— Да, у нас не поедет ни Максим, ни Виктор Полетаев. Ситуация такая, что у команды немного новая история сейчас. Когда меняются игроки, меняется и динамика. Это тоже очень интересно! Как мы решим эту задачку?

Максу мы все должны быть очень благодарны за это лето, за то, что он сделал для команды. Он пример для всех. Витю я должен отпустить из-за его физических проблем – этот чемпионат Европы он пропустит. И мы взяли Максима Жигалова и Кирилла Клеца. И у нас есть возможность использовать одного из доигровщиков как диагонального.

— Наша сборная играете в Тампере, в Финляндии – вашей родной стране. Расскажите, что это за город?

— Именно в Тампере я закончил игровую карьеру в сборной. Мы почти всегда играли домашние матчи финской команды именно в Тампере. Это очень волейбольный город, мы будем играть чемпионат Европы на хоккейной арене. Директор этой арены сказала: «Большое спасибо за российскую команду на Олимпиаде», потому что после наших серебряных медалей они продали очень много билетов. Я знаю, что билетов на матч Россия – Финляндия уже нет. Из-за ограничений, конечно, зрителей будет не так много, как хотелось бы, но они будут. Очень круто для меня будет играть в Тампере, видеть родителей, друзей и так далее. Но все мое внимание здесь, в Новогорске, где мы готовимся к турниру.

— А вас можно назвать популярным человеком в Финляндии? Или волейбол там не настолько любим? Вас узнают там?

— Есть такое. Финляндия не очень большая страна. Я играл за сборную с 1993 года, а как только закончил, сразу стал ее тренировать. Понимаете, люди в маленькой стране всегда знают тех, кто ее представляет в мире. Плюс, конечно, за сборной России в Финляндии всегда очень следят.

— Давайте немного познакомим поближе с особенностями вашей страны через ваши предпочтения. Любимое финское блюдо?

— Колакукк. Это особенное блюдо в Куопио, где я жил долгое время. Мы берем хлеб, просто большой хлеб. Срезаем горбушку, убираем мягкую часть и туда закидывается жир, сало, мясо… можно рыбу. Ну, в общем, это точно понравится не всем. А я люблю. Вообще люблю всякую рыбу. Лосося очень люблю, в закрытом виде он готовится в духовке, копченого.

— Для этого нужен именно финский лосось?

— Лучше всего, конечно. Самый вкусный лосось – тот, которого ты выловил сам. Я, к сожалению, давно уже не был на рыбалке, потому что нет времени. Но в детстве мы с братом всегда ходили, при этом не могу сказать, что я ее прямо обожаю.

— Любимый финский музыкальный исполнитель или группа.

— Группа «Лорди», помните, они выигрывали Евровидение. Ой, я не могу сказать, что люблю их музыку, но они очень интересные ребята, так странно выглядят (смеется). Не люблю такую музыку. Мне нравится спокойная, даже классическая. Которая дает мне думать, отдыхать, быть со своими мыслями.

— Вы сами играете на чем-то?

— Хочу научиться играть на пианино. Моя вторая половинка подарила мне пианино, но пока я не научился играть хорошо. Мое постоянное алиби: я играю плохо, потому что у меня нет времени (смеется).

— У вас есть алиби: вы были на Лиге наций, потом на Олимпиаде… Вы же не могли взять с собой пианино.

— Мог бы, но надо платить штраф за дополнительный багаж (смеется).

— Любимый город в Финляндии?

— Куопио. Или Пудосъярви, где я родился. Куопио находится на востоке, там у меня много друзей. Это сплошная вода, я очень люблю. Он находится в 390 км от Хельсинки. Пудосъярви находится на севере, там живут мои родители.

— Какого русского исполнителя вы любите?

— «Би-2».

— В Финляндии есть какие-то особенные праздники, которых нет в России и который вы любите?

— Летом 3-4 дня в середине июня, в солнцестояние, когда нет ночи, есть праздник, который у нас называется Юханнус. Потом в Финляндии Рождество празднуется так, как в России Новый год. 24-26 декабря все собираются семьями, много едят (смеется). Вот это два любимых праздника в Финляндии.

— Вы известны как тренер, много внимания уделяющий психологии. Насколько это залог успеха?

— Сложно сказать, что надо и как надо. Тренерская работа – комбинация всего этого. Вчера я читал интервью Марсело Мендеса, тренера сборной Аргентины и я могу с ним только согласиться. Когда команда проигрывает, всегда говорят, что проблема в психологии. А когда команда выигрывает концовки, все говорят, мол, у них все хорошо с психологией. Это не так, я считаю. Есть, как и говорил Мендес, эмоциональное понимание состояния игроков, состояния команды. Необходимо чувствовать команду, такая интуиция. Надо просто знать команду и знать себя. Если мы не знаем себя, как мы можем помогать другим людям? Наверное, это все психология. Но ведь это все просто слова. Можно все назвать словами, общими и все это назвать психологией. Как контролировать себя в напряженные моменты, чтобы принять лучшие решения? Все это тоже психология. Это не страшно и не странно, но это и есть эмоциональное понимание состояния команды, оно очень много значит. Все люди разные, у каждого разный характер. Когда я видел у них на площадке состояние «не я, а мы»… это придавало дополнительную уверенность, особенно в том, что игроки тоже это понимают. Для меня это самая интересная часть работы: динамика группы, отношения с игроками.

Я думаю, что на высоком уровне все умеют играть в волейбол. Есть тактика, техника, все это давно изучили и умеют. Конечно, когда команда в хороших физических кондициях, это тоже дополнительная уверенность. Не поверите, это тоже психология! У меня много всего внутри, я просто пытаюсь все это сейчас облечь в слова. Психология, психология… что это реально значит? Много внутри. У нас после победы над Бразилией в полуфинале, этой сумасшедшей третьей партии, конечно, команда после этого в таком состоянии, что могло случится все что угодно. И была уверенность, что мы выиграем. Тоже психология (смеется).

— Вам часто приходилось общаться индивидуально с игроками в Токио?

— Да, и это абсолютно нормальная ситуация. С кем-то больше, с кем-то меньше. Мы жили все вместе с тренерами, постоянно общались и все обсуждали и это было здорово – это еще сильнее сплотило нас. Это было долгое лето, турниры длинные. И как тренер я должен был дать игрокам возможность немного отдохнуть от себя. Иногда бывает лучше, когда главный не появляется на каких-то занятиях, например, в тренажерке. Пусть их ведут другие. С кем-то говорить отдельно – нормально после каких-то трудностей на игре. Я считаю, что это нормальное общение в любой команде между тренером и игроком. При этом считаю, что делать так постоянно не стоит. Например, я и сам каждый вечер гулял по деревне – у меня даже появилась «своя» скамейка, на которой каждый вечер сидел. Да, я тренер, но у меня тоже есть минуты, когда я могу побыть один со своими мыслями.

— Есть ли у вас кто-то из тренеров, кого вы можете назвать своим другом, с кем постоянно общаетесь?

— Конечно. Во время карантина даже мы постоянно собирались и разговаривали по видеосвязи. Это Гленн Хоаг, Сильвано Пранди, Лоран Тилли, Стефан Антига. Много тренеров из разных стран. Мы назвали себя «группа, которая говорит на французском» (смеется).

— Вы еще и на французском говорите?

— Да получше чем на русском, долго жил во Франции.

— На каких языках вы говорите?

— Французский, итальянский, английский, финский, польский… но его надо вспоминать. Но в любом случае это очень круто, что можно общаться с разными тренерами и учиться многому. Они открытые люди, с которыми можно обсуждать разные ситуации. Гленн Хоаг для меня такой. Когда я решил стать тренером, он отдал всю накопленную и собранную информацию, что у него была. Я знаю, что он решил завершить карьеру в сборной Канады и в этой команде есть игроки, с которыми он более 10 лет работал. Он позвал их работать, когда им было по 15-16 лет. Дал им мечту, олимпийскую мечту. Цель, к которой нужно стремиться – Хоаг поднял волейбол в Канаде на серьезный уровень. И с ним очень приятно говорить. Витал Хейнен, Лоран Тилли, Марсело Мендес – мы часто обсуждаем что-то. Марк Лебедев периодически пишет, присылает свои мысли. Мауро Берруто. Владимир Алекно – с ним хорошо и про жизнь поговорить, и про волейбол. Он был моим тренером, а в Суперлиге и на Олимпиаде мы были соперниками. Очень приятно слушать, брать что-то себе.

— Вы бы хотели сделать для финского волейбола то же, что сделал Хоаг для канадского?

— Я живу сегодняшним днем. Сейчас мне очень бы хотелось продолжить работу со сборной России.

— Какое блюдо из русской кухни вам кажется самым вкусным?

— Борщ. Очень люблю, это очень вкусно.

— Каким бы видом спорта вы занимались, если бы не волейбол?

— До 12 лет занимался прыжками с трамплина. Но потом у меня серьезный перелом руки и я ударился головой во время падения. Наверное, это повлияло на то, что я теперь такой (смеется). Но мне кажется, что я бы в любом случае в итоге выбрал бы командный вид спорта. А если бы не спорт, я бы просто работал в какой-то фирме, используя знание языков.

— Насколько трудно вам давалось изучение русского языка?

— Трудно. Наверное, один из самых трудных языков. Еще я учил польский, говорил когда там играл, но сейчас, конечно же уже забыл без постоянной практики. Вот он был еще труднее. Когда мы сравниваем с нашими буквами, то видим определенные закономерности, но учить трудно. Есть очень много «щ», ч», но сказать не могу. Я их слышу и понимаю, а повторить не могу.

— Можно ли сделать какую-то открытую тренировку?

— Можно, и даже нужно, когда снимут ограничения. Это очень важно, чтобы болельщики видели своих кумиров на площадке, имели возможность с ними пообщаться, сделать фото и автограф.

— Туомас, что касается маскота, вы сделали свой выбор в голосовании?

— Я за Тигра! Это тоже особенная история. Еще Медведь очень русский маскот. Робот это более современный. Это очень круто, что вы даете возможность выбирать, все это обсуждают – дополнительный интерес к домашнему чемпионату мира.

— Вопрос от болельщика: почему не выпустили Игоря Кобзаря на пятую партию? Какие тогда были мысли?

— Сейчас это легко обсуждать. Тоже думал об этом. Мы говорим о команде. Принятие решение по игроку, неважно что за фамилия сейчас – это моя ответственность, потому что играть хотят все и всегда, каждую минуту. Тем более, в олимпийском финале. И когда все принимают и понимают это решение, можно говорить о команде. Да, я это не сделал – правильно или нет, я не знаю. Паша Панков дал огромную энергию команде, и делал игру очень хорошо. И в какой-то момент стало невозможно сказать, нужно или нет делать обратную замену. Или когда мы на предыдущей игре выпускали Подлесных и так далее… Это тоже решение в моменте, игроки все свою роль в команде знают – это тоже очень важно.

— Вы матерились во время Олимпиады и если да, то на каком языке?

— (Смеется). Да, я матерился, кажется, на финском. В раздевалке после финала я тоже пару раз выругался. Это были эмоции, но я не делал это слишком часто. Про себя, может быть.

— Где будете хранить свою медаль?

— Пока ее нет. Где моя медаль? (смеется). Тренерам не дали. Может быть, нам сделают копии – это было бы здорово. У меня все медали стоят на особенном месте, а для олимпийской награды хотелось бы найти самое правильное. Если ее дадут.

Источник: volley2022.ru